Украинская мужская «Золушка»

Юрий Юдин
 
Журнал «Авант Style»

Ночь перед Рождеством. Спектакль Кемеровского областного театра кукол им. Гайдара по повести Николая Гоголя. Постановка Дмитрия Вихрецкого и Валерия Кирюнина. Художник Николай Вагин. В спектакле заняты Елена Качалина, Ольга Яцук, Евгения Устюгова, Роман Алямшин, Александр Долженица, Сергей Нарыков. Премьера состоялась 23 декабря 2007 г.

Летающих кузнецов в миро­вой мифологии немало: греческий Гефест, которого пару раз свергали с Олимпа и славянский Сварог, изгнанный из киевского пантеона, финский Ильмаринен, выковавший солнце и луну, скандинавский молотобоец Тор, финикийские кабиры, кавказские нарты и множество других. Но постановщикам «Ночи перед Рождеством» ближе оказались другие мифологемы.

Во-первых, это летающие персонажи Марка Шагала. Да­ром что действие происходит не в еврейском местечке, а в мало­российском селе, в спектакле воспаряют абсолютно все. Уже в прологе мы видим пляшущий тулуп с летающими шапкой и варежками. Вакула пользуется помощью чёрта только для петербургской дальней экспедиции, а вообще-то вполне способен воспарить самостоятельно.

Его примеру следуют и другие персонажи: кому-то освободиться от власти гравитации помогает горилка, кому-то — любострастие, а галушки, сапоги и прочие неодушевленные предметы летают просто так. Но наиболее искушенный воздухоплаватель здесь, конечно, Пацюк. Кстати, в образе этого колдуна явственно проглядывают черты крысы-пасюка, что отсылает нас уже к китайскому небесному зодиаку. Во-вторых, в истории, расска­занной кемеровскими кукольниками, легко прочитывается сюжет Золушки, только со всеобщей переменой половой принадлежнос­ти. Черевички, заключенные в прозрачный ларец, переливаются самоцветными огнями, куда там хрустальным башмачкам. Вместо короля здесь императрица Екатерина, вместо разборчивого принца — жеманная сельская прелестница, вместо сказочных фрейлин — Потемкин и запорожцы, вместо феи — Пацюк, неодушевленный чёрт исполняет обязанности тыквы-кареты... А уж кузнец-богомаз, конечно, связан с пламенем и пеплом никак не в меньшей степени, чем замарашка-Золушка; недаром же в сценах собачьей свадьбы у Солохи претендентов упрятывают в угольные мешки.

По части актерской игры видны некоторые недостатки и шероховатости: знаменитое фрикативное «г» появляется в речи нерегулярно, и вообще гоголевские диалоги, конечно, должны быть гораздо более насыщены мягкими мелодическими интонациями украинской речи. На помощь приходит музыка, которой в спектакле много — тут и фольклорный украинский мелос, и оперные отголоски, и оригинальные куплеты Ильи Ляхова на музыку Евгения Качалина.

В целом же зрелище получилось волшебное, неотразимо убедительное прежде всего в рассуждении визуальности. Декорации Николая Вагина полны неизъяснимой прелести. Куклы изготовлены в трех комплектах — большие, поменьше и совсем крошечные, что позволяет все время не только менять масштаб изображаемого, но играть со смыслами происходящего. Вся эта роскошь заключена в так называемый «черный кабинет» и окутана мечтательной морозною дымкой...

В результате, издержки ли это технологии, или режиссерская задумка, но за левым плечом у каждого персонажа нет-нет да возникнет некто в черном. Абсолютно у каждого. Даже у чёрта.